– Ольга Николаевна, на днях в Петрозаводске завершилась первая научно-практическая конференция стран БРИКС, на которой обсуждалось много вопросов, касающихся экологического состояния наших стран. Одной из тем обсуждения стала проблема наших самых крупных северных пресноводных объектов — Онежского и Ладожского озер, берега которых находятся в Карелии, Ленинградской и Вологодской областях. Расскажите, как «чувствуют» себя эти две акватории?
– Наша республика мониторит ситуацию не только крупных, но и малых озер Карелии, – в общей сложности их насчитывается более 60 тысяч. Но самыми основными, конечно, являются Онежское и Ладожское озера, – главные источники водоснабжения Карелии, Ленинградской области и Санкт-Петербурга. Что касается Онежского, здесь ситуация в целом оценивается, как нормальная, – вода в озере достаточна чистая, особенно в центральной части озера, за исключением отдельных прибрежных участков, куда попадают стоки с промышленных предприятий и населенных пунктов. Что касается столицы Карелии Петрозаводска, здесь есть очистные сооружения для сбросовых вод ЖКХ. Но этого нельзя сказать о ряде других городов, для которых, увы, пока «нет денег».
– Если Онега почти вся под вашим контролем, Ладога с юга омывает берега Ленинградской области. За какими предприятиями, на ваш взгляд, там нужен глаз да глаз?
– На берегу Ладожского озера находится ряд агропромышленных предприятий, целлюлозно-бумажные комбинаты, сбросы которых после очистки, все же поступают в озерную воду. В целом по оценке наших специалистов южная, «ленинградская» часть Ладоги более загрязнена, чем «карельская», северная. По Онежскому озеру тревогу вызывает и его южная часть, где нет и намека на очистные сооружения. Это наша общая головная боль.
– Есть видение того, как можно решить проблему? Ведь чистая вода северного озера как источник водоснабжения нужна миллионам людей.
– Технологии есть, понимание у власти тоже есть. Одно время мы поднимали вопрос о том, чтобы создать федеральный закон об охране Ладожского и Онежского озер, много о нем говорили, но он так и не появился. Сегодня мы надеемся, что программа по массовому строительству очистных сооружений войдет в нацпроект «Экология».
Избыток питания вреден даже озеру
– Кстати, вопрос актуален и в связи с производством рыбы, ведь карельскую рыбу ест чуть ли не вся Россия. Если быть точнее, – доля карельской форели составляет около 70 процентов всей товарной форели России, – продолжает Ольга Бахмет. – И нередко вопрос о потенциальном загрязнении водоемов связан с выращиванием рыбы.
– Как именно производители загрязняют озера?
– Садки с форелью нельзя размещать в мелких, непригодных для такой деятельности озерах, которые очень быстро загрязняются отходами жизнедеятельности самой рыбы и излишками кормов. Корма я бы выделила в отдельный пункт, поскольку необходимо точно рассчитывать их дозировку: не съеденный корм оседает на дно и становится местом развития болезнетворных микроорганизмов и цветения озера. В конечном итоге маленькое озеро можно просто потерять из-за так называемой эвтрофикации (от др.-греч. εὐτροφία — хорошее питание).
– То есть, озеро тоже «должно следить» за своим питанием?
– Получается, что так – перенасыщение водоёмов биогенными элементами не идет ему на пользу, а в итоге могут пострадать сами хозяйственники, у которых в цветущей воде будет болеть и погибать рыба. Мы обсуждаем эти вопросы с форелеводами, они нас слышат и стали чаще консультироваться с нами, учеными на предмет определения состояния озер.
– Существует ли «инструкция» по размерам озер, в которых можно разводить форель?
– Конечно. Еще 10 лет назад мы подготовили список озер, пригодных для форелевых хозяйств, для Минсельхоза. На этих озерах в основном сейчас и размещены форелеводческие хозяйства. Но даже в них, «благоприятных» для выращивания рыбы, необходимо продолжать мониторить ситуацию, чтобы вовремя заметить негативные последствия промышленного производства рыбы. Одним из путей снижения биогенной нагрузки на водоемы от выращивания рыбы могут быть установки замкнутого водоснабжения, когда рыба находится в закрытых бассейнах с системой биологической очистки воды.
– Можно ли разводить форель в Белом море, к которому также выходит Карелия?
– На Белом море было бы хорошо выращивать форель, часть загрязняющих веществ там могла бы уноситься в море в результате приливно-отливных процессов, снижалась бы их концентрация вблизи рыбоводческих хозяйств, и такая рыбка могла быть даже вкуснее, чем озерная, но… В отличие от норвежцев, которые выращивают своих лососевых в морской воде с теплым течением, Белое море зимой покрывается льдом, снижается температура морской воды, что приводит к обмерзанию жабр у выращиваемой рыбы и ее гибели. Есть, кстати, уникальный пример того, как один наш фермер нашел место в районе Чупинского залива, где выращивает рыбу в летнее время в море, а на зиму переносит садки в рядом расположенное пресноводное озеро. Также на Белом море могут использоваться установки замкнутого водоснабжения, о которых мы говорили ранее.
«Пластиковые» озера
– В последнее время воды различных водоемов стали исследовать на предмет содержания в них микропластика. Есть водоемы, где его концентрация просто зашкаливает. Источником пластика является упаковка?
– Не только. Мы начали не так давно проводить замеры пластика в наших озерах и пришли к выводу, что его микрочастицы попадают в воду в больших количествах там же, где и основные бытовые сбросы. К примеру, известно, что его много в моющих средствах, стиральных порошках, – во всей бытовой химии.
– Расскажите, как вы сотрудничаете в области экологии с коллегами из БРИКСа?
– У нас большие надежды на сотрудничество с Китаем, который очень заинтересован в наших технологиях по изучению водных экосистем, включая их гидрофизические и гидробиологические режимы.
– То есть Китай, который является крупным поставщиком рыбной продукции по всему миру, не является передовой страной в плане экологии?
– Китай долгие годы делал ставку на промышленное использование природных ресурсов в море, в реках, на озерах, меньше уделяя внимания последствиям. Теперь, по всей видимости, ситуация меняется. В ноябре у нас запланирован совместный симпозиум, где бы будем обсуждать наше будущее взаимодействие.
– Есть ли интересные совместные разработки с другими странами?
– Бразилия давно исследует токсикологическое загрязнение морского побережья и того, как те или иные загрязнители влияют на водные организмы. Не так давно они пригласили к себе в Университет Сан-Пауло сотрудников нашего научного центра, которые разработали авторскую методику определения того, как малые дозы загрязняющих веществ могут влиять на живой организм. Они исследовали взаимосвязь между малейшими концентрациями химикатов и сердечной системой гидробионтов. Оказывается, она очень быстро реагирует на загрязнения, условно говоря, сердца их начинают стучать по-другому. В Бразилии наши сотрудники предложили имеющиеся разработки и проводят совместные исследования изучения сердечно-сосудистой деятельности мидий и устриц. В дополнение ко всему сотрудники Карельского научного центра читают курс лекций на биологическом факультете бразильского университета.
– На человека можно экстраполировать данные, полученные на устрицах?
– Конечно. Может, мы этого и не замечаем сразу, но наш организм, конечно, реагирует на воздействие различных токсикантов.
Завершая водную тему, Ольга Николевна отметила, что, несмотря на имеющиеся в отдельных местах побережья Ладожского и Онежского озер проблемы, жители республики до сих пор могут спокойно пить воду из водоемов. Карельские ученые постоянно пристально наблюдают за ситуацией с крупными и малыми озерами, мониторят проявление малейшего ухудшения состояния водоемов, работают в постоянном взаимодействии с форелеводческими хозяйствами. В общем, ученые следят, чтобы вода в наших бесценных озерах была чистой. Важно также, чтобы деньги, которые необходимые на дальнейшее поддержание чистоты северных озер, все-таки нашлись.
Источник: mk.ru
